Силач - Страница 4

— Но у тебя нет даже следа алькарийского акцента, — возразил солдат.

— Мне пришлось уехать оттуда в юности, — лукаво улыбнулся он. — Вы же сами знаете, как это бывает: когда разгневанный папаша пытается навязать свою беременную дочку.

— Да уж, только и остается, что делать ноги!

— Вот именно! С тех пор я так и скитаюсь по свету, да вот недавно услышал, что здесь, на Эспаньоле, человека храброго, может ожидать неплохое будущее.

— А вы из таких?

— А как же.

— Владеете шпагой?

— Посредственно.

— Хороший наездник?

— Нет.

— Обладаете какими-либо особыми навыками?

— Могу свалить мула одним ударом кулака.

— Вот это да!

Уверенный ответ явно произвел впечатление на собутыльников, они посмотрели на Сьенфуэгоса с уважением, и наконец, хриплым голосом, почти неразборчиво, солдат сказал:

— Вы и впрямь выглядите крепким малым, но чтобы свалить мула...

— Или лошадь... Мне все равно.

— Вы уверены?

— За тысячу мараведи готов это доказать.

— О чем это вы?

— Да о том, что это моя минимальная ставка, — и Сьенфуэгос жестом извинился за то, что не разъяснил сразу. — Не могу сделать это за меньшую сумму, потому что иногда я повреждаю руку, и потом приходится пару месяцев сидеть без дела.

— Так это что, ваш способ зарабатывать на жизнь? Принимать ставки на то, что вы ударом кулака убьете мула?

— Или лошадь... — устало цокнул языком канарец. — С быками посложнее. Они тоже падают, но вскоре встают.

— Ну и ну!

— Сдается мне, что он над нами просто смеется.

Сьенфуэгос оглядел каждого из них, а когда заговорил, слова звучали так, будто он уже множество раз проводил подобные переговоры.

— Шутка, подкрепленная тысячей мараведи — это уже не шутка, — заметил он. — И я могу себе позволить за неделю от них избавиться, — он встряхнул тяжелым кошельком. — Здесь сто мараведи — моя ставка...

Он высыпал монеты на стол, и при виде золота маленькие глазки похожего на тукана Альфереса зажглись, он жадно протянул руки, словно на мгновение решил, будто деньги принадлежат ему.

— Тысяча чертей! — ошеломленно воскликнул он. — Вы это серьезно?

— Я всегда серьезен, когда речь идет о деньгах, — сухо ответил канарец. — А сами-то вы смогли бы поставить такую сумму?

Трое солдат переглянулись, а потом с жадностью перевели взгляды с денег на кулак канарца, словно оценивая, сможет ли он и впрямь убить мула одним ударом.

— Можно попробовать... — хрипло произнес коротышка. — Можем мы сами выбрать животное?

— Конечно!

— И вы проделаете это голыми руками?

— Разумеется.

Глядя через некоторое время, как они удаляются на свой пост в крепости, канарец гордился собой, ведь ему явно удалось посеять в их душах сомнение, что он сумеет выполнить обещанное.

Он посмотрел на свой кулак и улыбнулся. Сьенфуэгос еще помнил, как на Гомере одним ударом сбивал с ног свинью, но ведь свинья — не мул, хотя в те времена он еще не был таким силачом, каким выставлял себя теперь.

Его нелепая бравада принесла свои плоды на следующий день, когда в таверну явились уже пятеро солдат гарнизона, чтобы собственными глазами увидеть, существует ли и в самом деле человек, способный поставить на кон целое состояние в таком отчаянном споре.

— Не сомневаюсь, — признал усатый лейтенант Педраса, тот самый, что безрезультатно преследовал донью Мариану Монтенегро и ее команду до пляжа Самана, — что такое возможно, ведь Геркулес был на такое способен. По правде говоря, я бы не рискнул с вами драться, но чего я не понимаю — так это как вы собираетесь свалить мула.

— Если бы речь шла о драке, — ответил канарец, тщательно выбирая слова, — то вам пришлось бы тоже поставить тысячу мараведи. Это моя минимальная ставка.

— Вы совсем свихнулись?

— Вовсе нет, — спокойно ответил Сьенфуэгос. — Я бы сошел с ума, если бы за меньшую цену согласился рисковать своей рукой — единственным источником дохода.

— Покажите вашу руку!

Он послушно задрал рукав и показал руку любопытным солдатам.

— Рука как рука, — заметил один из них. — Ничего особенного.

— В таком случае несите деньги...

Сьенфуэгос произнес это пренебрежительным тоном, уверенный в том, что громадная цифра произведет впечатление на людей, вечно ощущающих нехватку средств, и когда дойдет до дела, они предпочтут поставить на твердость черепа у мула.

— Сдается мне, вы не более чем обычный хвастун.

Канарец покосился в сторону тощего безбородого юнца, беспечно бросившего это обвинение, и с улыбкой ответил, не теряя спокойствия, единственного своего оружия:

— Я мог бы доказать вам обратное, проломив голову одной левой, и если вы после этого очухаетесь раньше чем через пять часов, готов угостить ужином весь гарнизон.

Лицо юнца посинело, он потянулся к шпаге, но, поразмыслив, решил, что этот бесстрастный гигант с ледяными глазами вполне способен выполнить обещанное.

— Вам никто не говорил, что подобные манеры могут довести до беды? — наконец спросил он, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

— Мне каждый день это говорят.

— И что же?

— У меня никогда не возникало проблем, — по-мальчишески улыбнулся канарец. — Да я их и не ищу. Я лишь предлагаю заключить договор тем, кто готов согласиться. Если он найдет требуемую сумму, мы продолжаем разговор. Если же нет... Что ж, останемся друзьями!

— Мы соберем деньги.

— Рад это слышать. А то я уже начал беспокоиться.

— Ты действительно сошел с ума, — заметил хромой Бонифасио, когда тем же вечером Сьенфуэгос наведался в дом Сиксто Вискайно, чтобы рассказать об успехах. — Где тебе тягаться с целым гарнизоном! — громко фыркнул он. — Никогда не мог тебя понять! Нет чтобы добиться их расположения, и они помогли бы спасти Ингрид, так ты затеваешь с ними ссору... Какого черта ты лезешь на рожон?